Стихотворения

Как мне хочется больше не быть кожаным и мясным, пить таблетки от головной боли, сжигать калории. Я хотел бы стать морем, просто огромным морем, ничего не знать и видеть холодные сны. Быть затерянным словом на полках библиотек, шанс найти меня мал для чтецов третьесортных романов, только кто-то особенный, может быть, неслучайный, может быть, даже нужный найдёт меня в темноте. Я устал, как вообще устают непригодные жить: шаг вперёд, два назад, а наверх - недостаточно воли. Ощущая себя безногим на шумном танцполе, есть запал только вызвать такси и свалить. Как мне хочется просто смотреть на планету извне, всё, что я потеряю: табак, чёрный кофе и жалость.  Так чего удивляться, что счастье внутри меня сжалось до потребности жить одному на моей Луне.                                                               ...

Первый красив, как бог, но остер и резок,  Как тень исчезал, о себе не давая знать.  Она же от беспокойства на стену лезла,  И столько ночей в слезах провела без сна. Он мог позвонить и сказать ей: прикинь, я в Польше! Или: лежу в больнице, повсюду мгла. Она говорила: я не могу так больше! Но, конечно, она могла. Вытаскивала из больниц, КПЗ, притонов. К разбитой башке, вздохнув, прижимала лед. Просила угомониться, дружить с законом. Иначе она от страха с ума сойдет. Второй был спокойней и, можно сказать, домашней. Был ласков и нежен, подарки ей приносил, Ей за него почти не бывало страшно. (И он, кстати, тоже немыслимо был красив). Она говорила, что он ее свет в окошке, Что любит безмерно, просила остаться с ней. Он тоже любил ее, даже жалел немножко. Но ночевать всегда уходил к жене. Подруги вздыхали: завязывай-ка с любовью, О первом забудь, и в гору пойдут дела. Она усмехалась: Да как не любить обоих, Если сама такими их родила? ©  Libra

Пиши. Даже если померкнет свет. Даже если тот свет – в тебе. Пиши. Зажигай в небе россыпь звёзд. Прочерти облаками след. Пиши. Не рифмуй, не считай слогов. Про метафоры позабудь. Пиши. Искупайся в сухой листве. Подари себе путь в Тибет. Пиши. Что ещё ты с собой привёз? Вот, держи. Это твой билет. Пиши. Прокричавшись в безмолвье гор, Напиши себе этот путь. Пиши.    Виктория Аршукова

Вот город, пустой, как моя душа, читает стихи Зиме. А я иду мимо, подошвой шурша, и шапкой ловлю белый снег. Есть некто во мне, кто меняет места и путает адреса. Здесь главное правило - не опоздать, пока он считает до ста. Тик-так. И рушится Лондонский мост. “Тик-так” - говорит Биг-бен. Прыжок, и кометы кошачий хвост мерцает в моей руке. Я Маленький Принц, не видевший лис, не знающий запаха роз. Считай до семнадцати, и отвернись. Ищи меня в море из звезд. Ищи меня в чьих-то влюбленных глазах. В словах, что имеют смысл. Узнай меня в чьих-то бесшумных шагах, в на стенах написанном “мы”. Храни меня, как священный Грааль хранил Король-рыбак. Я сказка. Я миф. Далекая даль. Песок на твоих губах. Держи меня крепко, пока я иду, бреду по твоим следам. Поставь на мне метку, заметку одну, оставь отпечаток и шрам. В толпе непохожих-похожих людей, в холодных потоках дождя, я тихо иду к самому себе. Ищи, ты такой же, как я. Вот город, пустой, как моя постель, играет бессмертный рок. И пер...

Что ты знаешь про волчий взгляд? Взрежет сердце, кровят стежки... Крестится матушка - свят, свят, свят, - И кладет в корзинку мне пирожки. Я с гостинцем к бабушке через лес, Следом шорохи чуть примятой травой. Занавесил закат землю алым с небес, Да в чащобе слышен утробный вой. Это, верно, зверь заждался меня... Отчего ж в груди веселит огонь, Отчего ж лесные тропинки манят Лишь заслышу, как сумраком дышит он? Его жажда не знает преград и границ, Его голод не ведает слова ,,жаль'', Он есть сотня имён и тысяча лиц, Чей-то страх совсем не его печаль. ... Но сегодня не мне поверженной быть. Только станет на свете ли меньше зла? Зверь не спит, вырывается, волчья сыть. И у зверя мои глаза. Весёлый Роджер.

И ты будешь сидеть и сидеть на чужой постели, выплетая узоры из длинных чадящих слов:  мягок сердцем заморский правитель, красив да зелен, а советник его чернобровый — хитёр, суров. Хороша та девица, что выкуплена у джинна, и смертелен в бою зачарованный злой кинжал. Мне ль не знать, что твой голос тягуч, он пьянит, как вина, — я внимал ему долго, и долго не мог дышать. Но забудем об этом, и сказка начнётся снова — о жестокости шаха, сгубившего двести жён. И он будет насмешлив и страшен, как панцирь, скован, он сгубил двести жён, двухсот первую сбережёт. Расскажи же ему обо мне, обращённом в зверя, о коварной колдунье, забравшей моё лицо. Пусть он слушает день напролёт про алмазный берег, про отважных царевен и странников-хитрецов. А в последнюю ночь поцелуй его, терпко, нежно, как однажды меня целовала и всех, кто до. Говори про страну свою и океан безбрежный, пусть твой голос прольётся — и сладостен, и медов. Положи его голову да на свои колени и коснись смуглым пальцем широких ...

Я отдам тебе своё ледяное сердце. Согрей его в руках и оно тихо растает. В этот краткий миг будет уже бесполезно Что-то менять, но он моим счастьем станет. Ты ведь не знаешь сколько прошла я дорог, Тех что окутаны мраком и холодом ночи. И ты не знаешь о том, что такой вот итог Был в один день безжалостно мне напророчен. Дни напролет твердила молва о том, Что мои ледяные чертоги падут в тот миг, Когда любовь поселиться в сердце немом, Но я не верила силе слов пустых. Однажды, блуждая по улицам тихого городка, Я увидела те глаза, что зажгли огонь! Поняла, что значили все не пустые слова. То был чудный миг нашей встречи с тобой. И теперь знаю я, что не страшно вот так умереть, Когда сердце отдано в руки того, кто любим. И теперь знаю я, что вернусь, когда снова будет метель. И ты вспомнишь меня, хоть и будешь совсем другим. Твоя память уснет сладким сном и забудешь ты обо мне. Только холод в душе иногда напомнит о чём-то далеком, А ещё тревожный бой старинных часов на стене. В них Душа м...